Проложит дорогу в мир огня 2 664

5

Небольшая книжица под странным названием «Ты — меня». Ты — меня — что? «Ты меня любишь?» — самое первое, что приходит на ум, пытающийся домыслить странный слоган. Или пьяное «ты меня уважаешь?» Или вообще фольковое «ти ж мене пiдманула». Я склонен видеть в названии книги Андрея Диченко не вопрос, не утверждение, но полезный совет. «Ты меня прочитай». Потому что это действительно стоит прочитать. В столь бедной на яркие краски и персоналии белорусской литературе появился свой Дино Буццати.

А может быть, Илья Масодов. Раскрыть ужасающую своей повседневностью реальность в новом, магическом измерении, кишками наружу, так, чтобы зацвела она другой, особенной жизнью, яростью и смертью, чтобы кошмар её стал очевиден не только художнику, обязанному нести провидческое бремя, но и читателю с его картошкой, тапками и трениками — так завещали упомянутые мэтры. Их завещание принял к исполнению молодой нонконформист из Минска.

Постсоветская белорусская готика. В этом смысле Диченко продолжает дело самого известного гота белорусской литературы Короткевича; тот, однако, не приемлет мистики, предпочитая объяснения, лежащие на поверхности. Наш же автор мистикой упивается.

Андрей, не напоказ, а по сути своей, писатель белорусский, — следовательно, русскоязычный: он разговаривает на том языке, на котором говорит бОльшая часть людей его народа, то есть русском или почти русском, пренебрегая псевдопрофессиональными обязанностями не пакiдаць мовы нашай, каб не ўмерлi.

Умерлi, ещё как умерлi, — констатирует Андрей, умерлi з мовай i без: там, где наступила смерть духа, не столь важны старомодные заклинания девятнадцатого века. Народная и эпическая речь персонажей Диченко: «Видать, Сатаною крытая, чертовка! Гнать яе! Гнать яе в дали темныя, где хозяин яе будет сосать из ней соки чревоугодия и прелюбодеяния!»

Андрей любит свой народ именно так, как должен любить свой народ настоящий писатель — тихо, вдумчиво и отстранённо, с неизбежной печалью и ласковым ужасом — сам великий Максим Горький преподал урок такой любви, сам гениальный дворник Платонов жил в плену её.

«Весенний Минск казался ему жизнерадостным. Дышалось легко. Только люди совсем не улыбались и прятались друг от друга. Толкались, не замечая прохожих. Курили сигареты и отводили в сторону глаза. Тихо смеялись и шептали друг другу теплые слова, которые следовало бы прокричать на весь мир». Знакомая, отлично нарисованная картина.

«Дядя Слава нервно натянул на себя одеяло и прижался коленями к стенке. Он всю ночь читал или, скорее, сочинял молитвы и ближе к утру отключился. На следующий день он зарезал собственного сына и останками его с гордостью кормил соседских голодных собак», — картина уже незнакомая, но почему-то очень удачно накладывающаяся на предыдущую.

Тонки и прозрачны, если не сказать, призрачны, стены утлой, наскоро сколоченной теплицы, в которой мы обитаем, а за ними раскалённые ветры, неизвестность, неизбежность и безысходность. И неисчерпаемо безумие того, кто вдруг, непонятно как, глотнул жгучего ветра.

Герои книги — обыденные, аутентичные, автохтонные персонажи: школьники, студенты, бомжи, касатики, новобранцы и сверхсрочники — не выковырянные из носу и высосанные из пальца, вымечтанные вторичной мыслишкой шляхтичи, но те, кто в реальности окружает нас. Однако отблеск пламени преисподней уже трепещет на их лицах.

Некоторые рассказы мне уже приходилось читать раньше. Надо сказать, цельность книги неоспорима: силу свою они обрели именно в обойме, в автоматной очереди залпами, именно в таком букете заиграли красками аутентичные сии цветы зла…

Или: каждый рассказ, как взмах лопатой. Литература не вымученная, но идущая от самой жизни, из самых глубин жизни — глубин адских, не каждый отваживается копать именно в таком направлении, к центру земли, к полыхающему ядру. «Красная баронесса проложит дорогу в мир огня», — говорится в самом первом рассказе. Похоже, Андрей Диченко тоже знает путь туда.

Текст: Товарищ У

Андрей Диченко — Ты — Меня (7 mb)